Четверть века я провел в тюрьмах, лагерях и ссылках, страдая за веру, за имя моего Господа Иисуса Христа, потому что исполняется Его слово: "Гнали Меня, будут гнать и вас". Я благодарю Господа, что в эти неимоверно трудные годы, Он дал мне милость устоять и остаться Ему верным. 
Мои братья и сестры не раз просили меня рассказать о моей жизни. И я решил выполнить их просьбу - неизвестно сколько времени нам еще отпущено. 
То, что у меня получилось, скорее похоже на хронику, чем на повесть. Но если описывать все в подробностях - получиться толстая книга. А сейчас не время для этого. Христос скоро придет и нам надо к этому готовиться, укрепляться надеждой на Господа, полностью отдать Ему свои сердца и свою жизнь и молиться, чтобы в любых обстоятельствах быть верными Ему. 
С такой целью я писал, это было у меня на сердце и да благословит Господь каждого, кто будет читать эти "Воспоминания"

    ТЮРЬМА ОСОБОГО РЕЖИМА

.Когда построили новую тюрьму, всех «рецидивистов» перевели туда. Двойные нары, узкий проход, пол цементный. Шестнадцать человек в камере, параша у дверей. камера инвалидов, где койка Афанасия Ивановича напротив моей. Нельзя передать мук и страданий старцев, целыми днями лежащих на нарах, прогулка лишь утром и вечером. С Афанасием Ивановичем встречаемся только в воскресенье, на прогулке, а с Мишей Гордиенко мы иногда были вместе. Рядом с тюрьмою построили завод, филиал Московского завода имени Лихачева. Штамповали переднюю подвеску «Москвича 407?. Я работал электриком, Миша слесарем. Ходили во вторую смену. В тюрьме четыреста заключенных, больше уголовников, которые взяли политическую статью, убегая от возмездия. После первой половины срока давали личное свидание на двое-трое суток, а через полгода общее – четыре часа.

Время этих свиданий было временем моей семейной жизни: жена родила двух дочек: Светлану и Людмилу. Вторую родила дома, на коврике, а потом вызывала «скорую помощь». Убежала из больницы, не доверяя врачам, КГБ за ней следило. Друзья помогли и она привезла дочек на свидание. Люде было уже два года, когда я увидел ее в первый раз. Начальство говорит жене: «Пусть откажется от веры и идет домой. Зачем гниет в этой тюрьме?» Каждые полгода пишут характеристику для перевода на строгий режим. Все хорошие слова: «трудолюбивый, уважительный к начальству, уживчив с заключенными. Но… на путь исправления не встал». В камерах на политзанятиях читают, как тяжело коммунистам в тюрьмах западных стран. Афанасий Иванович спрашивает: «А чем мы могли бы им помочь?» Начальник отряда наедине сказал ему: «Ты таких вопросов не задавай».

Нам разрешили на три рубля купить в магазине зубной порошок и мыло. В камере каждому заключенному сделали полочку для мыла и порошка. Один уверовавший резчик по дереву переписал мне послания в книжечки в пол спичечной коробки. Я их хранил в коробках из-под зубного порошка. Обыски делали часто, но Господь хранил. Мои нары были внизу, возле дверей, а за решеткой электрическая лампочка.

Приходя с работы, писал псалмы, потом на свидании передавал на свободу. Они изданы книгой: «Домостроительство Церкви Христовой». Нашу тюрьму заключенные называли Бухенвальдом, где Гитлер уничтожал людей. Питание было скудное, кислый ржаной хлеб пожирал желудки, печени. Каша из ячменной сечки без масла – отвращала своим запахом и голодных. Кипяточку было вдоволь, да сахару хватало на один-два дня, а это – месячная норма. Заболел я колитом, и печень стала чувствоваться. Однажды стали у меня гореть кости в поястнице. Потом пошло вверх и вниз. Положили в стационар. Вижу бесы жгут меня паяльными лампами. Я им говорю: «Что вы ко мне имеете. Я вашего отца оставил?»

«Восемнадцатого апреля мы тебя оставим». И, действительно, в это время я стал здоров. В этой голодной тюрьме Господь давал нам помощь. Была одна смена дежурных, которые, рискуя быть уволенными, разрешали ночью уносить в камеру продукты, которые нам приносили на свидания. Три свидания в году было у нас троих, и мы имели поддержку в питании. Миша Гордиенко был у нас диаконом по продуктам питания. Всякими уловками старались сохранить литературу – надзиратели обыскивали часто. Мы то пустотелую доску приставляли к столу, то такую же пустотелую стойку ставили под нары.

За решеткой кажется, что другой жизни нет, убивает чувство свободы. Матрас у меня – спать на нем семь лет – немного стружки, немного ваты, бока притерлись к нему. Жена передала мне подушечку пуховую и на девятом году я догадался, что можно ее премять, будет мягче.

В день 50-летия советской власти и нас вспомнили, разрешили купить по булке белого хлеба, пачке печенья и масла. Режим дня: утром на завтрак и на работу, вечером с работы – под замок. Самыми тяжелыми днями были советские праздники – из камеры не выпускают. Люди деградировали, каждый по своему тупел и только политические как-то еще держались. А ведь тюрьма политических, врагов народа, контрреволюционеров, шпионов, антисоветчиков, к которым причислили и нас, верующих.
Освободился один человек, его звали Иван Иванович. Просидел он двадцать лет, работал по хозяйству. На коленях вышел, поклялся что больше не попадется, потому что многие освободившиеся напиваются, дебоширят и – вновь на нары.

Пришел конец и моим десяти годам. Остались пять лет ссылки.

    На ссылке

Освободился Афанасий Иванович, поцеловались через решетку кормушки. Уехал домой. Вскоре освободился и Миша Гордиенко. Тоже уехал домой. остался я один. Пишет Миша мне в письме: «Я уже ел творог с молоком. Я ему говорил, что любил эту пищу. Кончились мои десять лет. Если бы постоянно думал, что трудно вынести десять лет, то, наверное, и не выдержал бы, а так вроде бы каждый год считаешь последним. Десять лет прошло. Итак, везут меня в ссылку в далекую Сибирь. Через многие пересылки, среди толпы алкоголиков, которых вывозили, очищая Москву, Ленинград, Саратов, Киров, Свердловск, Омск, Новосибирск. Пятнадцать тысяч километров я наездил в вагоне-зэке и прошел пятьдесят тюрем, одна темней другой.

Из Красноярска черным вороном, набитым скотом и солью, – крыша у самой головы, мы едем вниз по Енисею в Енисейск. Пятьсот километров. Енисейская тюрьма была последней. Завтра – свобода. Какая ни есть, но не тюрьма. Ведут с моими документами к коменданту, уже без автомата. Немного расслабился, вроде оставил в тюрьме запас прочности – терпение в вере: ведь уже свобода. Но моему расслаблению нанесли удар – комендант мать хоронит, мне надо на одну ночь возвратиться в тюрьму. Это было тяжелое чувство. Я сказал: «Господи, я уже не могу». Вот что значит лишиться прочности, долготепения.

Комендант определил меня в село Московское, там царский острог, туда царь ссылал каторжников. Селу триста лет. Комендант говорит мне: «Там будешь в колхозе зайцев ловить. Купи билет на самолет АН-2 (гроб летающий)».

Впервые за многие годы поел в кафе нормальную пищу. Была суббота. Завтра воскресенье. Молюсь: «Господи, может быть тут есть Твой народ?» В тот день нашел крещенных Духом Святым и в воскресенье был на собрании. Верующие проводили меня на самолет. Летим над тайгой, самолет провалился и я вместе с ним. Полчаса лету, а долетел чуть живой. Приземлились на лыжах, кругом белым бело, глубокие снега и мороз -42С. Комендант мне на прощание сказал: «Там есть один ссыльный – верующий».

Нашел его в центре села, когда он распрягал лошадь. Он меня принял, жил с дочкой и внучкой. Это был Прокофьев Алексей Федорович, третий после Крючкова и Винса, лидер отделенных (нерегистрированное баптисткое братство). Живу в этой семье. Очень ослабел я по пути, закрою глаза и куда-то лечу. Потом узнал, что в селе открылся лесоучасток, значит не надо зайцев ловить. Устроился плотником. Дали мне лошадь Рыжуху, воду возить из проруби, и пилу «дружба» – пилить и колоть дрова. Приехала жена, детей оставила на родственников и друзей.

Жили мы в домике одной гадалки, комната маленькая, мы ширмой отделились. В избе куры, собаки, печка железная. Натопишь – дышать нечем, не топишь – замерзнешь. На морозном свежем воздухе, в труде, мое здоровье укрепилось. Жена уехала, приехал ее брат Анатолий. По болотистой местности зимой бульдозеры пашут клин, делают дорогу для лесовозов. По этой дороге из Енисейска братья привезли пятьсот кирпичей и сложили печку с плитой. Старуха ворчит: «Что вы там делаете? Никогда за семдесят лет не видела иного, как железка». Затопили дровами, старухе понравилось.

Тепло и не душно. Звали нашу хозяйку Акулина. Родилась в тайге и прожила тут всю жизнь. Колхоз деревню сжег, – далеко обслуживать. Братья Акулины купили ей этот домик на высоком берегу реки Кеть, притоке Оби. Есть у Акулины корова, лошадь и десяток собак и щенят. Говорит мечтательно: «Если бы меня на старости лет поставили ухаживать за щенятами, другое занятие мне и не надо». Свою пенсию тратила в основном на собак. Эти «пенсионеры» живут у нее под кроватью в избе. Приходят люди, она им гадает, призывая имя Господне. По своему верующая.

Просит меня отвезти ее в тайгу, где она жила. Там похоронена ее мать. Здесь, говорит, отравлюсь. От ее деревни осталась баня по-черному, да будка для трактористов, которые тянут клин. Ехали трактористы с санями за углем. Я нанял людей, чтобы сопровождали Акулину, ей там сделали печку. Уехала со своими сибирскими котами, собаками, коровой и лошадью, сено захватила, уехала в тайгу километров за семьдесят от села Маковского. И жила там в тайге, в будке трактористов, по четырем углам собаки. Я убрал избу, побелил свой «дворец» и вызвал семью. Прилетели в Енисейск, остановились у верующих, а до Маковского не смогли добраться. Весна, снег тает и самолет не может сесть ни на лыжи, ни на колеса. Но вышли из положения: прилетели на вертолете химиков, которые канифоль в тайге собирали. Я встретил их в порту на «такси» (на Рыжухе), привез жену и двух дочерей в свою таежную обитель.

Колодцев здесь нет, воду надо брать из реки, а берег – метров пятьдесят высотой. Вместе с женой ходили по воду, она до полгоры, а я до конца носил ведра с водой. Купили корову, сено косил на бесконечных таежных лугах, там обитают хищные медведи, да тучи гнуса, комаров и прочих кровососущих. Одеваться надо прямо-таки в броню, чтобы и щели никакой не было, а на лицо обязательно накомарник. Над кроватями натянули марлевые пологи и с фонариком осматривали, чтобы ни одного комарика не было. Тогда дети спали спокойно, а днем – дымок и мазь от комаров.

На ночь детей мыли с содой, потому что они за день были покусаны комарами. Говорят, что от медведей надо костер жечь, а я ограждался молитвой. Косил тонны травы. Вместие с женой сушили, сено клали на сани, как здесь говорят «зарод» скирду, и зимой привозили трактором. С одним ссыльным «свидетелем Иеговы» купили у начальника порта деревянную лодку на девять мест. Весной смолил днище, возил с собой черпачок выливать проникающую воду. Тайга богата всякими ягодами и грибами, на берегах реки белый песочек и тоже ягоды – смородина и черемуха. Всей семьей често ездили в тайгу за ягодами; голубикой, черникой, малиной, брусникой, клюквой и за грибами.

Приезжают верующие из Енисейска, и мы плывем на лодке в тайгу. Верующим издалека КГБ не разрешало посещать меня. Их агенты в деревне за мной следили, в том числе и начальник порта тоже докладывал. Угрожали сослать меня еще дальше вглубь тайги, где небольшие деревни по берегам реки Кеть. Там жили потомки кулаков, которых по реке баржами возили на уничтожение.

Район Маковский по территории как Молдова, а жителей 1600 человек, большинство потомки ссыльных староверов. Живут своим хозяйством, у каждого пасека. Алкоголизм убивает людей лет в 40-50, а самолет АН-2 все водку возит. Лесорубов, химиков, местных остяков – водка губит беспощадно, а лес для государства и канифоль дармовая.

Для Слова Божия непробиваемая стена сердец, порабощенных грехом потомков староверов, но теперь они атеисты. Лесовозами, минуя аэропорт, приезжали и уезжали братья. Кого ловили здесь, вызывали по месту жительства. Сестры днем прятались в тайге, а ночью приходили. Алкоголики-атеисты возмущались на своих собраниях, что им прислали врагов народа, антисоветчиков. Однажды сотрудники КГБ привезли учительницу, чтобы переубедить меня. Говорит: «Я родилась с Лениным на устах», а я ей отвечаю: «Меня мама родила со Христом на устах».

Через три года мне дали квартиру в поселке лесорубов – зал, комната и кухня. Теперь я работал на электростанции машинистом и электриком для поселка лесорубов и ремонтных мастерских в деревне. Зарплату платили по закону. Жена родила еще двух дочек: Любу и Надю. Роды были тяжелые, боялись, что умрет. Мы все вместе вопияли к Богу: «Не забирай нашу маму». Слава Богу, выжила.

Когда был прием в пионеры, дети убежали из школы, так их догнали и насильно повязали галстуки. На пятом году ссылки умерла моя мать. КГБ разрешило поехать на похороны. Даю телеграмму, лечу. Похороны отложили на сутки. Путь дальний: Енисейск-Красноярск, Красноярск-Москва, Москва-Черкассы. Пресвитер Николай Голосинский поджидал меня в такси. Похоронную процессию встретили по дороге на кладбище. Остановились. Я привествовал братьев, попрощался с матерью, потом пошли на кладбище. Десять дней пробыл я с друзьями в Черкассах и Золотоноше. Было откровение: «После ссылки мне жить в Сибирском городе, который река разделяет пополам».

    На свободе под надзором КГБ

Еще год прошел и окончился срок моей ссылки. Пришло письмо от епископов, им Господь открыл, что мне жить в Новосибирске. Взял отпуск, приехал на Украину, побыл с братьями, служителями, епископами. Итак, Новосибирск, река Обь течет посредине города, как было прежде сказано. Вижу: «Река, плотина, на возвышенности завод. У плотины деревня – там тебе жить». Поехал я на то место, все как в видении. Деревня называется Огурцово. Вернулся в Маковское, еще год работал и поехал искать дом в Огурцово, как Господь сказал: «Дом без жильцов». Нашел его вблизи реки Обь. Братья сказали: «В Новосибирске тебя не пропишут». Конечно, по закону властей не пропишут, но я поехал по Божьей воле. Господь меня привел, когда все администраторы пошли в отпуск, и мне дали разрешение на покупку дома, без приема в райисполкоме. Оформили дом.

Пошел прописываться. Капитан милиции, увидев в документах, что я дважды осужден, закричал: «Как ты мог купить!». Он швырял мои документы, кричал, а я молчал и молился. Потом вдруг утих и неожиданно сказал: «Ну ладно, пропишем». Привез семью, устроился на работу по ремонту оборудования на экспериментальном заводе Академии наук Сибири. Господь сказал: «Паси агнцев Моих». За домом следили завербованные соседи. Пять дней я работал, а в выходные летал или ездил на труд церквей Христовых: Алма-Ата, Караганда, Хабаровск, Новокузнецк, Томск и другие города.

В 1974 году мы поселились в Новосибирске. прошло еще два года. В молитве Духом слышу: «Ты жди». Я жду и эти слова повторяются. Спрашиваю: «Господи, как это понимать?» Ответ: «Тебе предстоит путь». Думал куда-нибудь в Якутию, на третий срок. Однажды в молитвенной группе было видение: «город, написано Кишинев, река, за рекой городок, там тебе жить».

   Я с семьей живу в Молдавии

Когда Господь поселил меня в Новосибирске, было сказано: «Потом будешь жить под яблонями и орехами». Позднее, когда в Молдавию приехала жена, вспомнила слова Господа и говорит: «Действительно, это так». Взял я отпуск в мае месяце и поехал в Кишинев. По дороге заехал в Обухов под Киевом. Там было сказано Духом Святым: «Когда едешь, езжай как домой». Спрашиваю братьев служителей: «Какая река течет вблизи Кишинева?» – «Днестр». «А какой город за рекой?» – «Дубоссары». «Там мне жить», – говорю. С братьями поехал в Дубоссары искать дом. Нашел на улице Ткаченко, 54. Оттуда старики уезжали в Россию. Сторговались. Хозяйка православная. Уехал я продавать дом в Новосибирске. Семью отправил в Кривой Рог к родственникам жены.

Продавал дом с начала июня до 20 августа. Никто не покупает. Кишиневские служители сообщают: старики хотят вернуть залог и продавать дом. Молимся. Видение: «Дом в буре перепоясан. Ангел вытянул воду из колодца и голос: «Напьется тот, кто вытянул», а на дороге шлагбаум. 20 августа пришла телеграмма: «Спасай дом». Положил телеграмму перед Господом. Получаю ответ: «Завтра приедет машина «Жигули» с тремя мужчинами: высокий, средний и малый. Малый купит у тебя дом. До конца месяца Я вывожу тебя в Кишинев». Завтра все так и было. До конца месяца оформил все дела, отправил контейнеры и 31 августа, во второй половине дня, я был в своем доме в Дубоссарах. Рассказал старикам, как Господь испытывал мою веру. Мария подняла руки и говорит: «А мы думаем, какая это сила не дает нам продать дом?»

Пришли контейнеры, приехала моя семья. В огороде растет раскидистый орех. Это была осень 1976 года. Церковь здесь небольшая, тринадцать человек (по учету КГБ). Господь поселил меня в этом тихом городе. Из Дубоссар автобусы во все стороны, из Кишинева самолеты. Устроился на работу, на швейную фабрику сантехником. Дубоссарское КГБ сразу взяло меня и мой дом под опеку. Завербовали соседей наблюдать, на работе тоже агентура. Жучки под пол бросили, в счетчик установили. Наверное я один такой, а им работать надо. Восстали на работе – не участвую в соревновании. Говорю: «Я не клянусь, а работаю по совести перед Богом». Через некоторое время, когда они убедились, что это так, я спрашиваю: «А при коммунизме будут соревнования?» Отвечают: «Нет». «Значит я работаю при коммунизме?» «Да». – говорят, это правда, если бы все так работали, то мы бы в золоте ходили.

Часто вызывает уполномоченный в Кишинев на регистрацию. Спрашиваю: «Можно взять регистрацию, а закон ее не исполнять?» Говорят: «Нет». «Так зачем же нам узду на себя добровольно надевать?» Прислали ко мне Понурко, бывшего председателя союза, когда у нас был союз с баптистами. Убеждал меня, что не обязательно говорить языками, если крещенный Духом Святым. Это как говорил Тарас Бульба сыну: «Я тебя родив, я тебя и убью». Однажды нас, епископов, переписали по акту. Меня вызывали на комиссию в Дубоссары, человек двадцать сидят. Председатель говорит: «Пятьдесят рублей штраф». Я отвечаю: «Слава Богу! Я 25 лет отсидел в узах, а 50 рублей заплачу». Они все удивились, а я стал им свидетельствовать. И они отменили штраф.Таллинское движение

Огонь служения Кэтрин Кульман, через Иерусалим перекинулся в Финляндию, оттуда в Эстонию. Массы народа хлынули в церковь Олависте, где проходили молитвы за исцеление. Мы обратились к Господу: «Как понимать это движение?» Был ответ: «Корабль с севера с огнем идет, наш корабль пришвартовался к нему». И голос: «Огонь принимайте, а человеческое – нет». Огонь во многих зажег веру. Служители Эстонии стали посещать наши церкви, но где огонь Божий, а где огонь человеческий, очень трудно было определить! За исцеление молились те, кому дано, но стали молиться и те, кому не дано. Радость от действий благодати Духа Святого сменялась унынием поражения, которое приходило от неопытности и человеческой дерзости.

В епископате возникли разногласия, потому что было разное понимание: что считать Божиим огнем, а что не Божиим. Одни говорили, что это огонь Божий, но надо отделить человеческое, другие заняли крайнюю позицию – нет, все это не от Бога. Хотя много было чудесных действий. У пресвитера церкви города Знаменна Василия были травмированы ноги от химикатов, которые на тракторе распыляли по полям в колхозе. Работать он не мог, а инвалидность не дают – иди в регистрацию. (т.е. на условиях, навязанных властями регистрировать общину) Поехал в Таллин с палочкой, а вернулся здоровым – и до сего дня здоров.
Волна этого движения истощилась, а болезни остались, епископат разделился, а с ним и церкви. Стало два или три братства. Впоследствии они снова объединились в одно братство.

    Регистрация 

В начале пятидесятникам запрещалась всякая регистрация, как патологически больным. Крещение Духом Святым считалось изуверством и запрещалось законом. В 60-х годах разрешили автономную регистрацию при условии отказа от «изуверских» обрядов и подчинению закону о культах. Одни служители шли в узы, отстаивая истину, другие попадали в сети регистрации.

Регистрация запрещала:

Крещение Духом Святым со знамением иных языков
Благотворительность
Воскресные школы
Молодежные собрания
Евангелизацию

Кроме закона о религиозных культах, основанием регистрации еще была инструкция КГБ, где были особые предписания старшим пресвитерам:

До армии не крестить
Список крещаемых подавать для санкции КГБ
Проповедники должны быть санкционированы КГБ
Дети должны обязательно участвовать в советской общественной жизни, чтить советские праздники
Средние и высшие учебные заведения только для комсомольцев
Преподавание атеизма – обязательное.

Государственный тоталитарный атеизм насаждал насилие над совестью человека. Марксистско-ленинский материализм учил, что Бога нет, что человек – бог, созданный по воле слепой эволюции из бездушной материи. Крючков и Винс опубликовали подпольную инструкцию КГБ, которая поработила руководство Евангельских Христиан Баптистов и они разделились – возник Союз церквей, который потерпел гонения и многие пошли в узы. Союз церквей подпольно издавал Евангелие и духовные песенники, которыми пользовались и мы, Христиане Веры Евангельской, помогая им в этом труде. Регистрация постигла Союз церквей и он разделился, некоторые не выдержали – пошли в регистрацию.

Жесткое требование регистрации разделило браство церквей ХВЕ. Нерегистрированных стали сильнее прижимать: «Ваши братья пошли в регистрацию, почему вы не идете?» Все места собраний были под надзором, собирались по ночам в лесах. Некоторые братья вновь пошли в узы. Издали указ о запрещении домашних собраний, но верующие все равно собирались. Стали налагать штрафы, административные наказания, народ Божий обнищал, платя штрафы. И победили – пришла перестройка.Двери свободы открываются

Когда началась перестройка, усилилось влияние Запада, заговорили и у нас о правах человека. Постепенно красный дракон терял силу. Из-за гонений на верующих пятидесятников США перестали продавать Союзу пшеницу. КГБ стало сдавать позиции. Разрешили нерегистрированным строить палатки на своих огородах. Этой возможностью воспользовались наши церкви, и за 2-3 месяца было построено много палаток из легкого материала по всей стране. Началась евангелизация. Господь открыл двери спасения для одурманенного атеизмом народа.

Постепенно разрешили арендовать клубы, кинотеатры и другие общественные помещения. Пала партия – «ум, честь и совесть», пал комсомол, пионерия, октябрята и только евангелизация стала моральным воспитанием людей. Запад сотнями тысяч поставлял Евангелие и Библию для распространения. Открылись для евангелизации двери тюрем, лагерей, воинских городков. В церквах организовывались евангелизационные группы с пением и проповедью. Закон разрешил создавать миссии с правом евангелизации. Этим воспользовались многие церкви. И стало как написано: «Церкви же во всей Иудее, Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Господнем, и, при утешении от Святого Духа, умножались» (Деяния 9:31).

В лагерях заключенные принимали водное крещение, Господь крестил Духом Святым, образовывались Церкви. Вся территория Союза была разделена на 38 регионов, церкви этих регионов управлялись Советом служителей. Это был мой труд и моя забота – организовывать региональные, республиканские, краевые, областные правления церквей. С падением СССР и возникновением СНГ настала необходимость организовывать Республиканские Правления. В 1992 году в Москве были собраны все епископы церквей ХВЕ. Утвердили наименование ОЦХВЕ и меня начальствующим епископом ОЦХВЕ, а И.П.Федотова заместителем. Теперь я совершал труд по созданию Правлений ОЦХВЕ республик: России, Украины, Белоруссии, Молдовы, Киргизии, Узбекистана, Армении. Проводились республиканские конференции служителей, молодежные конференции.

Во дни железного занавеса западные братья старались привезти Евангелие, Библию для наших церквей разными способами. Держали с нами связь. Теперь впервые мы имели возможность участвовать в 16-й конференции пятидесятников в Осло в Норвегии, где нам подарили «Открытую Библию» – подарок норвежских братьев русскому народу в количестве 7 тысяч экземпляров. Западные миссионеры надеялись сразу приобрести тысячи спасенных. Проводили широкие евангелизации во дворцах, на стадионах: Билли Грем, Морис Серулло.  Ион Ги Чо проводил евангелизацию в Кремлевском дворце съездов. Я приветствовал собравшихся с кафедры, где говорил когда-то Хрущев, Горбачев. В самом логове атеизма звучала проповедь Евангелия. Притока спасенных эти шумные евангелизации не имели. Тысячи поднимали руки, но в церкви не шли. Мы поняли: дело спасения грешников в этой стране это дело поместных церквей. Так оно и было. Церкви умножались свидетельством самих верующих. Вместе с зерном Слова Божия с запада на ниву Господню хлынули плевелы и в наши церкви.

Бурную деятельнеость развернули всевозможные еретики: «свидетели Иеговы», «мормоны», «кришнаиты», ложные харизматы.
Но особую угрозу для народа Божьего крещенного Духом Святым представляли так называемые «харизматы». Харизма – по гречески значит дар. Но они использовали эти дары так, что к ним вполне можно было применить слова Иисуса: «Многие скажут Мне в тот день: Господи, Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззакония» (Мф. 7:22-23).

Все это делалось под видом благодати, чудес ради чудес. Люди падали на землю, катались по полу, часами мог звучать так называемый «святой смех», пляски и крики. Все это напоминало ритуалы Вааловых пророков. Люди дают разгул страстям и похотям. Это движение не имеет основания в Слове Божьем. Все это движется в неизвестном направлении, все глубже погрязая в ереси и заблуждениях, как Христос сказал: «в беззаконии».
Алексей Ледяев из Риги, возведенный в апостолы, производит дикие оргии плотских ритуалов. Iумные круговороты плясок под неистовую музыку, валит насильно на пол мужчин и женщин, с диким рычанием давит кулаками в живот, называя это духовными родами и в конце люди в изнеможении от плясок и криков садятся на пол и рыгают – очищаются. Явное беззаконие, туман обольщения, далекое от истины лжеучение. Возврат к хлыстовщине, бытовавшей на руси в 1860-х годах с подобными оргиями.Церковь Бога и ХВЕ

На беду себе мы подружились с западными пятидесятниками Церкви Бога. Их руководство нас, гонимых, нашло в Москве. Их вероучение подобно нашему. Они пригласили нас на свою очередную конференцию. Приехал их президент. Пообещал помощь 29 миллионов долларов и предложил три варианта сотрудничества: объединиться в один союз, иметь сотрудничество и разойтись по своим местам. Мы нуждались в помощи. Для евангелизации нужны были музыкальные инструменты, транспорт, литература. Мы выбрали сотрудничество, надеясь на их помощь.

Церковь Бога всячески старалась подменить это сотрудничество амальгамацией – объединением с их церковью, или, как они настаивали, пожениться. Мы надеялись, что богатый Запад нам посодействует в евангелизации бескорыстно, но Церковь Бога и ее руководство добивались всякими правдами и неправдами подчинить нас. Мы же хотели остаться сами по себе, церковью ХВЕ, вышедшею из огня, умудренною и укрепленною в вере для служения и проповеди Евангелия. Мы выстояли против амальгамации, и, в конечном итоге, видя их неблаговидные действия, разорвали с ними всякое сотрудничество.Эмиграция

В лагере с нами был Андрей Горитой, брат Николая Горитого. Он утверждал, что имеет откровения ехать в Находку. Мы убеждали его, что это заблуждение. Когда он освободился, с ним поехали 22 пресвитера и больше тысячи человек из народа. Я был в Находке и все исследовал. Чего-то ожидали, собирались под водительством Николая Горитого куда-то ехать. Дисциплина строгая: сомнений не должно быть. Вылезали на сопки, высматривая подводные лодки, якобы за ними пришедшие.

И наконец поехали – в тюрьмы и лагеря. Выйдя на свободу Николай Горитой пошел в регистрацию. В это время началось движение диссидентов, возглавляемое академиком Сахаровым. Диссиденты прослышали, что Николай Горитой когда-то поднял народ на эмиграцию и желая втянуть верующих в политическое движение, заслали к нему диссидентку Воронину. Она авторитетно заявила, что теперь существует закон о свободе эмиграции в любую страну, на мировом уровне прав человека.

Началось движение – заявления на эмиграцию, спешно, как евреи из Египта. Николай Горитой писал повсюду, ища помощи у папы римского, отцов кардиналов, президента Америки, королевы Английской и кончилось это тюрьмой и лагерем в Перьми. Запад нажимал на советы за то, что нарушаются права человека, перестали продавать пшеницу. Диссиденты не умолкали, требуя прав и свободы. Начали диссидентов высылать из страны, в том числе выслали Воронину. Советы очень хотели избавиться от пятидесятников, но не было закона, разрешающего эмиграцию. Раньше, за железным занавесом, они что хотели, то и делали. Планировали тех, кто не идет в регистрацию, ссылать в Сибирь, лишать работы, пенсии, забирать детей. Но только Господь нарушил их планы, о которых с угрозой говорило нам КГБ. Дух Святой открывал, что Господь вступится. Было откровение: летит Ангел с чашею, написано: «чаша горечи народа Моего». Повеление: «две трети не выливай». И мы перенесли только одну треть планировавшихся замыслов КГБ.

Чтобы облегчить свое положение перед натиском Запада и диссидентов и избавиться от ретивых пятидесятников, КГБ разрешило эмиграцию через Рим, по ложным Израильским вызовам. И началось движение. Те, кто решил ехать, все имели откровения, повеления, считали, что избавятся от гнева, который Бог обращает на эту страну. Но это было бегство с потерей веры и упования на защиту Божьей руки. Поскольку у Бога свобода выбора, Он открыл пастырям: «не вмешивайтесь, а то попадете в искушение. Я поставил решето на веру народа». Было откровение: тень американского знамени упала на третью часть народа. И уехала третья часть пятидесятников. Несколько раз я был в США, чтобы помочь эмигрантам объединиться и иметь попечение епископского правления для устройства церквей, но они такие разные, из разных мест и церквей, не могут вместить друг друга. Дух Святой открыл, что эмиграция спасения не лишает, но награду надо приобретать вновь, на новом месте, сохраняя добрую совесть, веру, и вынести те обстоятельства, в которых окажется человек.

    Рыбницкий Библейский колледж 

«Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса» (Рим. 15:5)
«Ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию» (Деян. 20:27)
«Целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей» (Деян.11:26)
«И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2Тимоф. 2:2)
«Проповедуй это и учи» (1Тим. 4:11)

Эти места Писания говорят о необходимости преподавания учения для познания всей воли Божией, по учению Христа Иисуса. В начале я это делал преподавая основы вероучения ХВЕ на братских беседах, изучали книгу  «Домостроительство Церкви Христовой». Размножил карты «Альфа и Омега». Церкви умножались быстро. Надо было учить вновь уверовавших, готовить евангелистов на труд учителей воскресных школ, регентов для церковных хоров. Александр Панчина организовал в Рыбнице миссию милосердия и благотворительности «Свет» и стал ее начальствующим. Пригласил меня изучить возможность построить здание Библейского колледжа на базе выкупленного недостроенного клуба. Мы вопросили Господа, получили благословение и начали строить. Нам помогли американцы и мы построили здание. 23 мая 1993 года открыли первый учебный год. В основу преподавания мы положили вероучение ХВЕ от времени рождения церкви при Воронаеве и Колтовиче.

Николай Котяков преподавал тематическое богословие, я вероучение ХВЕ и экзегетику. Преподавали основные, необходимые для познания истины, страницы Библии, – писания пророков и откровение Иоанна. Уже при первом наборе мы смогли отобрать наиболее способных к преподаванию, и стали преподавать гомилетику (умение преподавать). Были у нас предметы: Библия и география, история христианства.

Материально нас обеспечивала миссия «Стефан», состоящая из наших братьев, пересилившихся в Германию. Для нужд колледжа построили ферму для скота, овощехранилище, нефтебазу, студенческое общежитие на 90 мест, ремонтные мастерские, склады для гуманитарной помощи. За 4 года в Библейском колледже было обучено:

Евангелистов – 591
Регентов        – 137
Учителей воскресных школ – 117
Переводчиков для глухонемых – 22
Преподавателей Библейских школ – 38
Руководителей молодежи – 44
Молодых проповедников – 34
Повышение тематического образования пастырей прошло – 242 человека
Различных конференций было проведено – 429
Семинары для многодетных матерей – 42
Семинары для девиц в годах – 23

Мы не имели своей столовой, ее приходилось арендовать, и у нас не на всех хватало мест в общежитии. Мы решили строить рядом со зданием Колледжа, прямо впритык, трехэтажное здание со столовой и общежитием на 120 мест. Господь дал нам благословение, мы вырыли котлован и стали укреплять фундамент старого здания. Денег у нас не было, а на это строительство нужно было примерно 70 тысяч долларов. Но мы в основание положили веру и упование на Господа, имея безмятежный мир в сердцах.

В это время к нам приехали американцы. Один из них был бизнесмен, спонсор теологического института. Когда я был в Америке, я посетил его институт. Приехав сюда они ездили по учебным заведениям, и нас тоже посетили. Увидев нашу работу и заботу, они удивились. Говорят: «Такого мы не видали». Потом спрашивают: «Сколько у вас есть денег?» Отвечаю: «У нас в сейфе только вера». Брат Витнер говорит: «У меня умерла жена и оставила завещание, чтобы в лучшее место для Господа я отдал 25 тысяч долларов; я их отдаю вам». Директор института брат Найп дал 10 тысяч долларов. На эти деньги мы купили блоки и «вышли из земли», если можно так выразиться. Так молясь и уповая на Господа мы получили необходимые суммы из самых разных источников, в том числе из церквей ОЦХВЕ.

Братья из США, братья из Германии вложили свою лепту. Миссия «Стефан» много содействует постройке Библейского комплекса, поставляя продукты, одежду, оборудование и мебель. Когда пишутся эти строки, идет внутренняя отделка помещения. Надеемся осенью открыть учебный год в новом здании. Учатся у нас студенты из церквей всех республик бывшего Союза, а также из Германии.  

Виктор Иванович Белых

Издано ООО «Смирна» г.Малоярославец 1998 год.
Электронный вариант издания печатается с сокращениями.
«Кафедра Классического Пятидесятничества» 2000 год .